Сонное голодное добро
В этом году я на ФБ, можно сказать, не ходила, а так - заходила. 
Прямо с порога выяснилось, что аврал на работе плохо сочетается с извращениями и девиациями, поэтому что-то я, конечно, переводила, но судорожно, из-под полы и в промежутках между сном и трудом.
Что получилось - то получилось.
Перетащу сюда, что под руку попадется, а на архивы уже потом, потом.
Название: (Не) Все ненавидят математику
Переводчик: Мышка-Сетевушка
Бета: Vincentius Pomponius
Оригинал: missbecky, разрешение получено
Размер: драббл 923/812
Пейринг/Персонажи: Питер Квилл/Тони Старк
Категория: слэш
Жанр: горстка ангста, флафф
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: — Ты не любил математику? — спрашивает Тони, старательно придерживаясь нейтрального выражения в голосе.
— Неа, — заявляет Питер, немного громко из-за того облегчения, которое испытывает. — Ненавидел просто.
Уже поздно, и пора спать, но Питер борется со сном изо всех сил. Он любит эти моменты, когда они с Тони вдвоем, удовлетворенные и довольные, почти дремлют, но еще осознают окружающую действительность. Его охватывают благословенные тепло и сонливость, и можно притворяться, что так будет всегда.
Он прижимается к спине Тони, положив щеку на лопатку. Он любит спину Тони— красивая нежная кожа словно бы ждет, чтобы ее поцеловали, погладили. Этим он сейчас и занят— выписывает пальцами неторопливые круги там, где сама легка рука. Его движения становятся все медленнее по мере того, как он сдается на милость сну.
Тони тихонько и довольно хмыкает.
— Где ж ты был всю мою жизнь?— бормочет он в подушку.
Вопрос, конечно, риторический, но Питер все равно задумывается над ответом. Их разница в возрасте составляет меньше года; если бы обстоятельства сложились так, что они росли вместе, то могли бы ходить в один класс в школе.
Но, конечно, в реальности этого не произошло, и во многих аспектах истории их жизней были максимально не похожи. Тем удивительнее, что, несмотря на все эти различия, они так похожи по характеру.
— Эй, — Тони слегка двигается и поворачивается на бок, чтобы они были лицом друг к другу.
— Что? — спрашивает Питер. Теперь, к сожалению, дрема с него уже слетела.
— Ты опять это делаешь, — говорит Тони. Он теперь тоже не кажется сонным.
— Что «это»? — глупо переспрашивает Питер. Он не уверен, что хочет услышать ответ.
— Думаешь очень громко, — отвечает Тони.
Тут трудно спорить, поэтому Питер просто пожимает плечами:
— Похоже на то.
Тони придвигается к нему и целует.
— Расскажи мне.
Питер отвечает на поцелуй, потому что ему совсем не хочется, чтобы Тони решил, будто сказанное им содержит обвинение в адрес его образа жизни.
— Я думал о том, что когда тебе было шестнадцать, ты, вероятно, начал проводить время, гоняя на блестящей спортивной машине. А я в это время сидел в очередном интернате, заставляя себя делать домашнее задание по математике и силясь получить правильные ответы.
Тони моргает. На долю секунду кажется, что он искренне расстроен — но не за себя. Видя это, Питер внутренне собирается и готовится услышать слова сочувствия.
Но Тони удивляет его.
— Ты не любил математику? — спрашивает он, старательно придерживаясь нейтрального выражения в голосе.
— Неа, — заявляет Питер, немного громко из-за того облегчения, которое испытывает. — Ненавидел просто.
— Тогда чего старался?
— Потому что мне нужны были хорошие отметки в математике и других научных дисциплинах, — просто отвечает Питер, и его голос, слава Богу, опять звучит нормально. — Мне нужно было попасть в НАСА. Мне нужно было выбраться сюда, в космос.
Многие годы после гибели матери только это заставляло его идти вперед. Единственная цель, которую он никогда не терял, никогда не выпускал из вида.
Вот сейчас точно будет сочувствие. Он прямо напросился. Но Тони опять удивляет его, в этот раз своей улыбкой.
— Что? — недоумевает Питер. — Почему ты так улыбаешься?
— Потому что, — отвечает Тони. — Мне наконец-то это удалось. Я нашел в тебе недостаток.
Когда Тони смеется вот так, его глаза вспыхивают. Сначала он вообще мало веселился, но теперь кажется вполне счастливым. Видя его выражение, невозможно не улыбнуться в ответ.
— Только один? — с удивлением спрашивает Питер.
— Ну, пока, — отвечает Тони. — Но он просто колоссальный.
Наверняка что-то задумал.
— А мне расскажешь? — интересуется он.
Тони ухмыляется.
— Ты ненавидишь математику.
Питер не может не уставиться.
— Это мой недостаток?
Тони кивает.
— Серьезно? Это все, что ты нарыл?— Еще есть столько вариантов, из которых можно выбрать. То, что Тони разделяет многие его недостатки, не делает их менее очевидными и не отменяет того факта, что они есть.
Тони начинает говорить громче, словно обращаясь к невидимой аудитории.
— Внимание, внимание! Питер Квилл ненавидит математику! — в его глазах появляется озорной огонек. — Стоит ли мне объявить это остальным обитателям корабля?
— Я бы не стал, — сухо отвечает Питер.— Дракс начинает сильно раздражаться, когда прерывают его сладкий сон.
Потом он все же смеется над абсурдностью сказанного.
— Серьезно? Тот факт, что я ненавижу математику, является моим единственным недостатком? Все ненавидят математику.
— Я — нет, — возражает Тони. — Я ее люблю.
Он снова становится серьезен.
— Но тебя я люблю больше. Поэтому я тебя прощаю, — он обхватывает ладонью лицо Питера, длинными пальцами убирает с лица растрепавшиеся пряди. — И для протокола, я начал водить блестящую спортивную машину в четырнадцать, а не в шестнадцать.
— Видишь? — говорит Питер. Он чувствует жар их тел, становится трудно сосредоточиться только на разговоре. — Цифры определенно мои заклятые враги.
Тони берет его за руку, сплетает их пальцы.
— Кажется, мне надо найти способ заставить тебя полюбить цифры.
— Да? — Питер уже определенно проснулся. — Как ты собираешься это сделать?
— Ну, скажем, я могу подарить тебе двадцать пять в кубе, поделенных на тысячу поцелуев, но только если ты скажешь, сколько это, — Тони подносит руку Питера к губам, его дыхание щекочет пальцы, но с собственно поцелуем он медлит.
— Ох, — выдыхает Питер.— Практический подход. Мне нравится.
Он перекатывается на спину, и Тони передвигается, чтобы немного на него забраться.
— Напомни-ка, что значит «в кубе»?
Тони целует его, долго и не торопясь.
— Ты безнадежен.
Питер обнимает Тони, гладит ладонью нежную кожу на спине.
— Тогда, думаю, тебе стоит поучить меня, — предлагает он.
Название: Понимание
Переводчик: Мышка-Сетевушка
Бета: Vincentius Pomponius
Оригинал: missbecky, разрешение получено
Размер: мини 1021/944
Пейринг/Персонажи: Питер Квилл/Тони Старк, остальные Стражи
Категория: слэш
Жанр: горстка ангста, флафф
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: О таких вещах они обычно не говорили. О многом из пережитого не говорили, выбирая молчание, а не слова, потому что молчать было легче. Проще.
Однажды вечером они сидят все вместе, как частенько это бывает, рассказывают разные истории, и тут внезапно разговор заходит о старых врагах. Тех, кто, кажется, никогда не отстает и находит способ вернуться, чтобы ударить еще раз.
— Альтрон, — стонет Тони. — Никогда в жизни больше не хочу видеть его полированную морду.
Питер, сидящий рядом, вскидывается, словно его кто-то пнул. Тони открывает рот, хочет спросить, что случилось, но Рокет шипит, обнажая острые зубы:
— Ой, чудно просто.
— Я есть Грут, — печально произносит Грут.
Питер встает.
— Мне надо проверить… эээ…. — он неловко машет рукой куда-то за спину. — Ага.
И быстро уходит.
Тони обводит оставшихся взглядом.
— Что?
Рокет и Грут смотрят друг на друга. Тони знает, что это значит. Так ведут себя люди, пережившие вместе что-то, что связывает их друг с другом особым пониманием. Эти взгляды говорят о том, что вне зависимости от того, сколько они готовы рассказать, всегда останется двойное (и даже тройное) дно, которое недоступно стороннему слушателю. Они просто не могут говорить о таких вещах настолько откровенно.
— Ну, мы тоже имели удовольствие с ним встречаться, — бормочет Рокет. — Фактически, «благодаря» Альтрону мы познакомились.
— Я есть Грут, — соглашается Грут.
— Он, черт побери, почти прикончил нас, — продолжает Рокет. Качает головой. — Если бы не Мантис, этот крутакингов ублюдок убил бы Питера.
Тони холодеет. Потом ему становится жарко.
— О чем вы говорите? — спрашивает он тихо. Не кричит. Не требует ответов.
И все же он настроен все узнать. Он вытащит из них эту историю. Докопается до правды.
* * *
Тони находит Питера на мостике. Тот мрачен, смотрит будто бы в никуда — взгляд кажется совершенно расфокусированным. Начищает оружие — без конца протирает тканью, хотя пистолет и без того сияет как зеркало. Движения Питера механические, совершенно очевидно, что он даже не осознает, чем занят.
— Эй, — тихо говорит Тони.
Питер вскакивает на ноги. За считанные секунды успевает вскинуть оружие и наставить дуло на Тони. Потом моргает, понимает, где находится и что делает, с ворчанием опускает пистолет.
— Извини.
— Пустяки, — отвечает Тони. У него тоже такое было. Черт, да у них у всех такое было. Это — неотъемлемая часть их работы; но если бы существовал трудовой договор для супергероев, об этом писали бы мелким шрифтом — тем, который никто не читает, а когда правда выходит наружу, уже поздно что-то менять.
Тони получил ответы на свои вопросы. Рассказывая истории, в которых фигурирует он сам (и иногда другие Стражи), Рокет обычно приукрашивает события, уделяет особое внимание деталям и всех представляет в самом лучшем свете.
Но не в этот раз.
Эта история короткая. Она о том, как появились Стражи — команда преступников, которые были убеждены, что отправятся сражаться с Фалангой, а обнаружили, что их врагом является Альтрон. Как Альтрон схватил Питера и пытал его, и только телепатические способности Мантис позволили ему продержаться достаточно долго, чтобы дождаться спасения. Как им удалось победить Альтрона и выжить — ну, большинству.
«Я не знал», — думает Тони. И возможно, никогда бы не узнал. Потому что о таких вещах они обычно не говорили. О многом из пережитого не говорили, выбирая молчание, а не слова, потому что молчать было легче. Проще.
— Мне очень жаль, — говорит он. — Я не знал.
Питер вымученно улыбается и убирает пистолет в кобуру.
— Все хорошо. Как ты мог знать?
— Рокет мне все рассказал, — продолжает Тони, потому что важно это сказать. Из нынешних Стражей только Рокет пережил те события. Только Рокет видел все собственными глазами.
Только Рокет мог рассказать полную историю.
Уголки губ Питера опускаются.
— Наверное, поздновато уже выкидывать его в открытый люк.
— Ну, это касается только вас, — Тони старается говорить жизнерадостно. Словно он не понимает стремления избавиться от людей, которые видели тебя в худшие моменты жизни.
Но опять же, иногда именно такими людьми и надо себя окружать. Теми, кто видел тебя в самые тяжелые времена — и кто все равно остался рядом. Теми, кто видел, как ты был принужден убираться с родной планеты, убегая от всех, кто хотел убить тебя. Теми, кто раскрыл для тебя свои двери и свои объятия, дал пристанище.
— Мне правда жаль, — снова начинает он. — И если бы…
— Все хорошо, — повторяет Питер, в этот раз немного громче. — Кроме того, это случилось много лет назад. Я это переживу.
— Я не хочу, чтобы ты это переживал, — честно говорит Тони. Учитывая их работу, нет ничего удивительного в том, что тема путешествий во времени иногда всплывает — пусть и тогда, когда это совсем не нужно. И все же, возможно, однажды у него появится возможность отправить Альтрона на склад металлолома, убедиться и проследить, что монстр никогда не запустит в Питера когти. — Я хочу, чтобы вообще не было ничего «этого», что тебе бы пришлось забывать.
— Ну, я тоже, но мы оба знаем, что так не получится, — вздыхает Питер.
— Нет, — подтверждает Тони. — Наверное, нет.
Нет никакого способа донести мысль: «Со мной тоже такое было. Я понимаю». К тому же, Тони знает, что будь такой способ, он сам бы неизбежно облажался при первой же попытке. Он использует слова, чтобы программировать и создавать вещи, а не отношения. Поэтому даже не пытается. Тони прекрасно знает, что у него получается хорошо, в чем его сильные стороны, и умение успокаивать того, кто этого откровенно не хочет и в этом не нуждается, к ним не относится.
Он больше ничего об этом не говорит. Но и не уходит. Он весь вечер проводит с Питером, возится с коммуникатором, который ему дали Стражи. Его молчаливое присутствие дает Питеру осознание того, что он не один.
И позже, когда Питер рывком садится со сдавленным криком в постели и сгибается вперед, обхватив голову руками, Тони все еще рядом. Он обнимает его в мягкой темноте, пока дрожь в холодном поту не утихает, и Питер не расслабляется, согревшись в его руках. Единственным известным ему способом он говорит:
«Со мной тоже такое было. Я понимаю.
Я здесь, рядом с тобой»
Название: Сожаление
Переводчик: Мышка-Сетевушка
Бета: Vincentius Pomponius
Оригинал: missbecky, разрешение получено
Размер: драббл 923/812
Пейринг/Персонажи: Питер Квилл/Тони Старк, Стив Роджерс
Категория: слэш
Жанр: горстка ангста, флафф
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Не то чтобы Стив рассчитывал, будто Тони будет вечно его ждать, или типа того. И определенно он не может предъявлять на Тони какие-то особые права. Они оба взрослые люди и ничего друг другу не должны.
Но от этого не становится менее больно видеть его с кем-то другим.
Не то чтобы Стив рассчитывал, будто Тони будет вечно его ждать, или типа того. И определенно он не может предъявлять на Тони какие-то особые права. Они оба взрослые люди и ничего друг другу не должны.
Но от этого не становится менее больно видеть его с кем-то другим.
Он знает, что это в некотором роде лицемерие. Он видел Тони с Бетани, Румико, даже с Генри Хеллрунгом. Он видел Тони влюбленным — почему же сейчас должно быть что-то иначе?
Ему требуется до обидного много времени, ночи, проведенные в раздумьях без сна, чтобы наконец-то понять.
Раньше он никогда не видел, чтобы Тони был счастлив.
Ситуация необычна, и теперь он прекрасно осознает, почему потребовалось столько времени, чтобы начать видеть. Тони всегда улыбается и неизменно очарователен, но дело в том, что эти улыбки обычно ложны. Тони воспитывали так, что с самого раннего детства он играл определенную роль, и это великолепно ему удавалось; он знает, как это делать, он умеет соответствующе себя вести. Даже оставив в прошлом тень отца (хотя иногда Стив и сомневается, что это все же произошло), Тони продолжал играть в социальные игры с высокими ставками. Сторонний наблюдатель не заметит разницы между его искренней улыбкой и той, которая преподносится оппонентам, СМИ и даже друзьям, когда Тони хочет сбить их с толку.
Но Стив видит различия. И знает, что сейчас улыбки Тони — самые искренние и настоящие.
Он вовсе не ревнует — по крайней мере, пытается убедить в этом себя снова и снова. Ревность предполагает желание обладать, стремление сохранить кого-то для себя, а Тони никогда ему не принадлежал. (Но что, если бы он что-нибудь предложил много лет назад?) И все же, совсем не просто входить в оружейную Тони и видеть кого-то еще на том месте, которое раньше принадлежало только ему.
Они всегда улыбаются, когда видят его. Тони расслаблен в его присутствии, как никогда раньше, и Стив рад хотя бы этому. Питер ведет себя дружелюбно, но кажется более настороженным, словно еще не до конца определился, как ему относиться к Стиву. Словно ждет, что тот сделает или скажет что-то неправильное.
Но, возможно, ему это просто кажется. Но в любом случае, трудно в чем-то винить Питера Квилла. Остальным Мстителям он, кажется, тоже нравится, хотя сначала и имели место недоуменные разговоры на тему того, что же он тут делает.
Будь у него такое желание, Стив мог бы назвать точную причину: именно любовь наконец-то убедила Квилла вернуться на планету, оставленную им много лет назад. Есть и другие обстоятельства, что-то, связанное с Дж’соном Спартанским и юрисдикцией касательно Земли, но основным, насколько знает Стив, оказалось то, что Питер любит Тони и поэтому ради него вернулся домой.
И Тони счастлив.
* * *
Иногда по утрам Стив приходит на крышу Башни размяться перед утренней пробежкой. Обычно зимой, вот как сегодня, потому что холодный воздух заставляет его работать усердней, и он чувствует, как разогреваются в процессе мускулы. Еще ему нравится чувство уединения, осознания того, что в этом огромном здании, которое является их домом, не спит только он.
Тем удивительнее ему услышать однажды январским утром на крыше чьи-то тихие голоса. Стив разворачивается, чтобы пойти внутрь, но потом различает слова и останавливается как вкопанный.
— … совсем не видно звезд. Как ты так живешь?
— Я никогда об этом, собственно, и не думал, — отвечает Тони. — Обычно у меня нет времени, чтобы смотреть на звезды.
Стив медленно поворачивается. Теперь он видит их — два темных силуэта в предрассветном сумраке. Они сидят вместе на одном из шезлонгов, которые в свое время установил тут Тони. Джен приходит сюда поработать над загаром, но зимой, конечно, никто не хочет торчать на пронизывающем ветру, всегда гуляющем по крыше на такой высоте.
Питер устроился в объятиях Тони, откинул голову ему на плечо. Они завернуты в темное одеяло, но оно, вероятно, не очень защищает от холода.
— Но теперь-то ты будешь смотреть, — Питер говорит утвердительно, а не спрашивает.
В зимней тишине Стив слышит, как у Тони перехватывает дыхание.
— Буду, — обещает он. — Каждый день.
Так не должно быть. Они почему-то говорят друг другу до свидания, внезапно понимает Стив. И ему не стоит подслушивать. Он внутренне собирается и хочет уйти, но тут слышит, как Тони тихо-тихо (так, что лишь благодаря улучшенному слуху Стив улавливает слова) произносит:
— Это не честно.
Стив закрывает глаза. Столько лет было потеряно, думает он. Он упустил столько времени, и даже не осознавал, что теряет, пока не увидел, что мог бы получить, если бы оказался достаточно смел и что-нибудь сделал первым.
Впрочем, и сейчас он кое-что может.
Не издавая ни звука, он все же разворачивается и уходит внутрь. Какое-то время бродит по Башне, думая уже не об утренней пробежке, а о встрече с Ником Фьюри и Наташей, состоявшейся накануне. Стив думает об угрозах, которые, как им известно, маячат на горизонте, и тех врагах, которые могут ударить без предупреждения. Думает о Мстителях и той силе, которую дает ему команда, — силе, ставшей возможной благодаря Тони.
Стив приходит к выводу, что возможно все организовать так, как он задумал. Они достаточно сильны, они могут позволить себе отпустить Железного Человека к далеким звездам.
Пусть это будет для Тони своеобразным подарком. Его признание в любви, запоздалое, но такое сейчас важное.
Название: The Music Remains the Same*
Переводчик: Мышка-Сетевушка
Бета: Vincentius Pomponius
Оригинал: missbecky, разрешение получено
Размер: драббл 724/612
Пейринг/Персонажи: Питер Квилл
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: немного неграфичного насилия
Краткое содержание: Он на коленях; очевидно, не стоит ничего говорить, но это его музыка, все, что у него осталось от мамы, и он ничего не может с собой поделать.
Он на коленях; очевидно, не стоит ничего говорить, но это его музыка, его музыка, все, что осталось от мамы, и он просто ничего не может с собой поделать.
— «Hooked on a feeling»**! Группа «Blue swede»***! 1974! Это мое!
Огромный охранник-урод снова бьет его током, и он беспомощно падает на пол, дергается и весь дрожит. Боль пробегает по его телу как огонь, и очень скоро он начинает кричать.
Он не знает, сколько это мучение продолжается, сколько охранник прижимает к нему свое пыточное орудие, сколько он лежит, бьется в судорогах и кричит. Время словно замирает, не имеет значения…
…не имеет значения в космосе, где нет 24-часовых суток и нет 365-дневного года. Он не знает, сколько прошло, не знает даже, сколько ему на самом деле лет…
Боль наконец-то начинает утихать, хотя его тело еще продолжает реагировать на разряды. Охранник в коридоре что-то говорит — лениво, безразлично, и несколько ужасных секунд Питер не понимает его речь; он догадывается, что имплант-переводчик коротнул, ему нужно несколько секунд, чтобы перезагрузиться, и…
…и они смеются, удерживая его железной хваткой, а он кричит и мечется. Один из мучителей делает ему надрез за ухом – горячая кровь сбегает по шее, заливает волосы. Синелицый, со странной штукой на голове, приближается (а он кричит и рыдает, хотя, если верить песне, «большие мальчики не плачут») и пропихивает что-то ему под кожу (это больно), и внезапно он начинает понимать их речь, и…
…и, наконец-то, он снова начинает работать: его уши слышат инопланетный язык, а мозг — английский. Охранник произносит:
— Ладно. Это все, конечно, очень весело, но у меня тут график. Надо препроводить эту партию.
Синекожий чувак за шкирку поднимает его на ноги. Он стоит нетвердо, покачиваясь, словно только что распотрошил секретную алкогольную нычку Йонды. Все еще дергается и дрожит — мускулы не подчиняются и спонтанно сокращаются. И возможно, за это ему опять достанется разряд, но он не может не кинуть на синего ублюдка напряженный взгляд — на этого говнюка, который еще не снял его наушники: веселые звуки песни «Hooked on a feeling» слышны лучше звенящего эха его криков.
«Ты труп», — обещает он мысленно. Никто не смеет забирать его музыку. Она принадлежит только ему. Это все, что у него осталось. Никому не позволено даже прикасаться к этой вещи…
…он кричит в гневе, потому эту вещь дала ему мама, и они не могут ее забрать, не могут; и это просто слепая удача: Опустошитель настолько пьян, что буквально сам насаживается на нож в его руке, но все равно это первое в жизни убийство, и он думает, что Йонду удавит его за это, и мысль приносит даже некоторое облегчение; он садится рядом с лужей крови, плотно зажмуривается, и музыка заполняет уши. Так они его и находят, и…
…и он выберется отсюда. Еще пока не знает, как, но чувствует, что у Рокета уже готов план. Значит, так тому и быть. Он свяжется на время с говорящим енотом — только до того момента, пока не выберется отсюда.
Так что он поддается. Позволяет голубому ублюдку пинком вытолкать себя назад в коридор — при этом пошатывается, спотыкается и снова почти падает. Никто из его спутников не произносит ни слова. Они просто стоят — точно так же, как когда его мучили — не говоря ни слова в его защиту, но и без смешков, так что, думает он, они получают очки хотя бы за это.
Да пофиг. Это не имеет значения.
Он позволяет охранникам запихнуть себя в комнату для очистки и полить этим оранжевым дерьмом. Он закрывает глаза и клянется, что выберется отсюда. Когда Рокета пинком вгоняют внутрь (сам он как раз одевается в тюремную форму), он внимательно смотрит на это создание. Думает о том, что же там Рокет запланировал и что надо сделать, чтобы его взяли в дело. Потому что, черт возьми, он собирается выбраться отсюда.
Но без своей музыки он никуда не уйдет.
* Музыка остается прежней (The Music Remains the Same) – название альбома с кавер-версиями песен группы Led Zeppelin.
** Перевод названия песни и текста: poetrank.ru/poets/solo/hooked-on-a-feeling/
*** «Blue swede» («Грустный швед» или «Синяя брюква»)
Название: Дыши
Переводчик: Мышка-Сетевушка
Бета: Vincentius Pomponius
Оригинал: missbecky, разрешение получено
Размер: мини 2809/2488
Пейринг/Персонажи: Питер Квилл, Рокет, Дракс, Гамора, Грут, Йонду
Категория: джен
Жанр: горстка ангста, флафф
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: у Питера астма. Команда об этом не знает до тех пор, пока у него не случается серьезный приступ прямо во время битвы. Что еще хуже, они совсем не понимают, что это такое и как Питеру помочь.
Квилл никогда особенно не уделял внимание своей слабости. Йонда его за нее здорово шпынял. Называл дефективным и порченым, но все же помогал пережить самые худшие моменты. Когда завертелась вся эта история со Стражами, просто чудо, что его легкие соглашались нормально работать. Или он был слишком отвлечен, чтобы даже подумать о приступе, или просто неделя такая выдалась.
Как бы там ни было, у него это как-то выскочило из головы, когда они улетели в закат Ксандара и отправились скитаться по Галактике в поисках приключений (что очень кстати включало награды за задания и даже плату от Корпуса Нова).
Гром разразился через три месяца после образования их странного дружеского союза. И разразился очень сильно.
Очередной враг был не очень важным или опасным. Но у него были приспешники, а у тех имелось оружие, что только делало все приключение раздражающим. Они сражались недалеко от развалин его убежища. Это Рокет протестировал новую бомбу (и тут Питер даже мог злодею посочувствовать, тот так кричал: «Прекрати уничтожать мое творение, волосатая задница!»), и все превратилось в руины.
Осталось не так уж много бандитов, да и те в большинстве своем были не в лучшем состоянии. И вот в чем дело. Внезапно Квилл тоже оказался не в лучшем состоянии.
Рокет в своей непередаваемой манере (предполагавшей много взрывов и разрушений) разбирался с врагами недалеко от Питера, в то время как Грут с боевым криком прикрывал его. Питер же нацелился удерживать бандитов подальше от сражавшихся чуть в отдалении плечом к плечу Гаморы и Дракса; каждый из них и так сцепился с тремя противниками, ни к чему было подвергать их дополнительной опасности.
И вот тогда он почувствовал.
Сначала это была небольшая ноющая боль, которую он почти игнорировал. Но вот Питер кинулся в сторону, чтобы избежать удара; падение вышибло из него дух, а когда он снова попытался вдохнуть, понял, что не может.
«Ой, нет, нет, нет, нет, нет, только не сейчас, только не перед ними», — отчаянно подумал он.
Питер попытался вдохнуть немного воздуха, но его грудь болезненно сжалась: легкие не справлялись со своей работой и просто не пропускали кислород. Квилл перевернулся на живот — эта позиция хоть чуть-чуть облегчала давление. Он хватался за землю, грудь и горло, чувствуя, как резко сжимаются легкие, но совсем не расслабляются и не пропускают воздух.
— Квилл? — Рокет видел, как злодей выстрелил из бластера в направлении Питера, и предположил, что тот пригнулся. Не уловив боковым зрением дальнейшего движения, он уделил минутку, чтобы посмотреть. Не увидев Квилла, он выругался, стремглав перескочил через обломки и замер.
«Нет, только не Рокет, он же мне теперь спуску не даст».
С одной стороны, ему не хотелось, чтобы остальные видели его в таком положении. Не хотелось, чтобы эти опасные и сильные люди поняли, насколько он уязвим и хрупок. С другой стороны, ему просто хотелось дышать.
— Черт! Дракс! Гамора! — закричал Рокет, мгновенно подбегая к Квиллу. Грут — достаточно высокий, чтобы за один шаг подобраться ближе и увидеть плачевное положение терранца — испустил расстроенный стон и быстро последовал за Рокетом.
— В чем дело, Пит, куда ты ранен? — спросил Рокет, глазами обшаривая тело Питера в поисках травм.
Квилл издал свистящий звук, зажмуриваясь от боли. Болело горло, мускулы сжимались в отчаянной попытке освободить путь для столь необходимого кислорода. В глазах уже темнело.
— Что случилось? — закончив с последним бандитом, Гамора перепрыгнула через обломки. Увидев Питера на земле, она почувствовала, что ее сердце оборвалось.
«Черт побери, только и не Гамора в придачу».
— Не знаю! Я его нашел уже в таком состоянии!
— Он синеет, — в голосе Дракса слышались нотки волнения.
«Вот дерьмо. Что, всем, что ли, надо поглазеть на шоу?»
Силы оставили Питера. Не в силах больше поддерживать себя, он сухо закашлялся и упал. Точнее, упал бы, если бы его не подхватили чьи-то сильные руки.
— Он не может дышать!
Казалось, что все его тело горит. Грудь болела так, словно кто-то спутал ее с боксерской грушей и как следует измолотил, голова разрывалась от недостатка кислорода. А хуже всего было то, что он медленно отключался, и ощущение было такое, будто он под водой. Он рассеянно поискал глазами что-нибудь знакомое, но смог различить только зеленые и коричневые пятна. Тело постепенно отказывало, руки и ноги отяжелели.
— Питер, дыши! — закричал кто-то, но звук казался очень отдаленным.
— Что нам делать? Что, черт побери, нам делать?
«Послушай меня, мальчик, — внезапное давнее воспоминание всплыло в памяти. Йонда распекал его. — Это не игрушка. Эта вещь поможет тебе дышать в космосе и защитит от чрезмерного давления. А еще не допустит, чтобы твои легкие отказали. Ты понял? Как только начнешь чувствовать, что кислорода не хватает, — активируй маску. И не смей мне умирать из-за такой глупости как забывчивость!»
И тут он вспомнил.
— М… — попытался выдавить из себя Квилл, но кислорода не было вообще, и он не мог ни выговорить слово целиком, ни поднять руку, чтобы активировать маску.
— Что? Что, Питер? — Рокет тряс его. Он оскалился, обнажая зубы, его глаза сияли волнением и страхом.
— М…а…
— Что?!
— Мммммммммммака! — снова попытался он, чувствуя, как его охватывает страх, потому что он просто не. Мог. Дышать.
— Маска? — отчаянно попыталась угадать Гамора.
Квилл смог лишь кивнуть, и его тело начало конвульсивно дергаться в отчаянной последней попытке сделать хоть что-нибудь.
— Активируй его маску, быстро!
Рокету не нужно было повторять дважды, он уже нашарил лапками маленькую кнопку за ухом Квилла, которая активировала маску. Они наблюдали за процессом — слишком медленным, на их взгляд — как маска закрывает лицо Питера. Несколько секунд ничего не происходило, они могли только сидеть и слушать, как Питер медленно и мучительно умирает в своем шлеме, и совершенно не понимали, почему.
Но потом…
Питер сделал судорожный вдох, и выпрямился, отрываясь от груди Дракса, к которой был прижат. Он делал вдох за вдохом, вцепившись на груди в куртку. Другой рукой он крепко держался за ладонь Гаморы — та схватила ее в отчаянии, когда он боролся с удушьем.
Они сидели так, кажется, вечность, наблюдая, как Квилл медленно переставал дрожать и начинал дышать более нормально. Звуки, сопровождавшие его попытки жадно вдохнуть кислорода, были пугающими и волнительными.
Гамора подбадривала его; ее голос немного дрожал, но был ласковым.
— Вот так, Питер. Вот так. Глубокие вдохи. Все хорошо.
Со временем Питер снова опустился на плечо Дракса, и тот удерживал его в крепком объятии. Рокет стоял на колене Дракса, вцепившись лапой, сжатой в кулак, в куртку Питера, и наблюдал, как поднимается и опускается его грудь. Над ними застыл в волнении Грут, но каждые несколько секунд он осматривался, чтобы убедиться, что им не угрожает опасность.
Донельзя утомленный всеми этими событиями, Питер даже не пытался двигаться, он всем телом навалился на Дракса, ни о чем не думая, кроме благословенного кислорода.
«Ох, спасибо. Спасибо, спасибо, спасибо».
И с этой мыслью он наконец-то сдался на волю темноты.
* * *
Питер проснулся от боли. Грудь ныла настолько сильно, что наверняка только через несколько дней он сможет дышать без неприятных ощущений. Но разве не волшебна возможность дышать? Подчиняясь желанию, он сделал глубокий вдох, медленно выдохнул, дивясь тому, насколько легко кислород проходил в легкие.
«Так-то лучше, тупые бракованные легкие».
Он открыл глаза и тут заметил, что на нем по-прежнему была маска. Застонав, он попытался встать, но только упал обратно на подушки от приступа головокружения. Снова раскинувшись, с усилием открыл глаза и смотрелся. Он был на Милано (это хорошо), в комнате было темно. А еще ему хотелось пить (это плохо).
Ругаясь от раздражения, Квилл снова медленно поднялся, перекинул ноги через край койки и немного посидел, ожидая, пока пройдет головокружение. Он несколько раз глубоко вдохнул (серьезно, дышать — это офигенно) и приготовился попытаться встать.
— Даже не думай об этом!
Квилл подпрыгнул от удивления, когда дверь в его комнату открылась, и в нее ворвался очень злой на вид, воинственный и, возможно, слегка психический енот. За ним следовал Грут, он посмотрела на Питера практически обвиняюще.
— Я есть Грут, — Квилл, как обычно, его не понял, но в голосе, несомненно, были счастье и облегчение.
Грут обвил его рукой, стебли медленно вытянулись по спине и руке Квилла, и на них появились цветы. Грут что-то счастливо прогудел, и Питер улыбнулся.
— Приветик Грут, и черт побери, Рокет, не надо больше никогда меня так пугать.
По какой-то причине это Рокета обидело.
— Пугать тебя? Пугать тебя! Ах ты глупый, имбецильный, недалекий засранец! Ты не имеешь права мне такое говорить!
— Я есть Грут, — Квилл уселся, раскрыв рот, удивленный внезапной тирады. Напряжения в голосе Рокета было достаточно, чтобы понять, что он не шутил. Он был зол, и Грут, кажется, только что с ним согласился. Что начинало беспокоить.
— Знаешь, он прав, — Питер поднял голову и увидел, что Гамора прислонилась к дверному косяку, а Дракс пялится на него поверх ее плеча. — Ты нас напугал.
Вообще, строго говоря, Квилл их привел в ужас, но они не собирались говорить это вслух.
Питер вздохнул; к нему возвращались воспоминания о страхе и панике товарищей по команде.
— Слушайте, ребята, извините, ладно? Виноват, — сказал он и потянулся, чтобы снять маску и взглянуть в их лица без нее. Он не был готов к последовавшей реакции.
— Даже не смей!
— Быстро назад надел, болван!
— Не снимай маску!
— Я есть Грут!
Все внезапно подорвались, вбежали в его комнату и столпились вокруг. Гамора даже дошла до того, что потянулась и снова активировала маску.
— Нет-нет, подождите, ребята, стойте! — воскликнул Квилл, отпихивая всех подальше. — Я уже в порядке, честно!
Он аккуратно снял руку Грута с плеча, следя за тем, чтобы не оторвались отростки и цветы, и оттолкнул ладонь Дракса, когда тот тоже потянулся к маске.
— Серьезно, друзья, все уже в норме. Маска выполнила свою задачу!
Стражи прекратили кричать, но теперь подозрительно на него пялились.
— Ты знаешь, что это, и ты знал, как себе помочь, — начала Гамора, и в ее голосе звучали опасные нотки. — Как так?
Все молча ждали ответа. Питер неловко пошевелился, искренне желая, чтобы ему дали что-нибудь попить. Он сглотнул, поморщился от того, насколько сухими казались горло и рот.
— Это… случилось не в первый раз, — наконец, признался он.
Откровение повлекло за собой еще один приступ криков.
— Ты знал и не сказал нам!
— Я есть Грут!
— Как ты мог такое от нас скрывать?
— Это было глупо.
— Хватит! — ой, от крика горло и грудь заболели еще больше. Кажется, поняв это, Стражи замолчали и уставились на него, отчасти с волнением, отчасти с обидой.
— Слушайте, я… этим не горжусь, — начал он, кинув на них взгляд и отводя глаза. — Я дефективный, мои легкие не работают нормально, иногда они ленятся и не пропускают кислород.
Он в расстройстве провел рукой по волосам.
— И это дерьмово, но уже какое-то время такого не было, поэтому я оказался не подготовлен, понятно?
Стражи смотрели на него со смесью ужаса и гнева.
Первым молчание прервал Рокет.
— Давай-ка еще раз. Ты внезапно не можешь дышать… просто потому, что не можешь?
Квилл закатил глаза.
— Да, Рокет, происходит именно это, — стремясь себя защитить, он добавил. — Это не то чтобы редкость на Терре. Это называется астма. Это пустяки вообще.
— Пустяки? — выпалила Гамора. — Ты перестал дышать посреди битвы! А что, если бы Рокет тебя не увидел? Что, если бы один из бандитов воспользовался ситуацией и атаковал тебя? Ты был уязвим, а мы ничего не знали!
Питер почувствовал, как грудь сжалась от совершенно иной боли.
«Я так и знал. Они не захотят, чтобы с ними в команде был дефективный чувак. Кто бы захотел?»
— Я есть Грут, — гигант заметил тень боли в его глазах, когда Гамора говорила, и снова поднял руку, кладя ее на плечо Питера, чтобы его успокоить.
Рокет вскинул голову, услышав слова Грута.
— Конечно, он не дефективный! — сказал он, поворачиваясь, чтобы смерить Питера взглядом. — И что, если иногда ты не можешь дышать. Подумаешь. Не надо тут плакаться в жилетку, а то мы и правда тебя выкинем на ближайшей планете.
Наверное, Питер невольно произнес свои мысли вслух.
— Злобский комок меха прав, — добавил Дракс, игнорируя взгляд Рокета («Не зови меня комком меха!»). — Ты — наш товарищ по команде, наш лидер. Но нас надо было поставить в известность по поводу этой ситуации, чтобы мы могли лучше защитить тебя во время битвы. Это могло быть очень опасно. Для тебя.
Квилл уставился на него неверящими глазами, и Гамора вздохнула.
— Квилл, ты напугал нас, потому что мы не знали, что с тобой происходит. Все, что нам было известно, — так это то, что по какой-то причине ты не мог дышать. Ты не понимаешь? Мы наблюдали, как ты медленно умираешь, и не понимали, как оставить это, — она сделала глубокий вдох, слегка всхлипнув. — Надо было нам сказать.
Питер почувствовал, что его глаза горят, снова сглотнул, чтобы избавиться от комка в горле. Он взглянул на каждого из них, изучая их выражения лиц, выискивая ложь, омерзение, но увидел только беспокойство.
— Я просто подумал… — начал он, ловя голос. — Я же порченый, да? Я уязвим и никто не хочет кого-то, кто может свалиться в любую секунду, чтобы сражаться с ним рядом. Вот почему я ничего не сказал, — признание выскочило у него до того, как он вообще понял, что говорит. Он чувствовал себя слабым, испуганным и бесполезным, как и в первый раз, когда Йонду помог ему прийти в себя и наорал за то, что он такая заноза в заднице.
Гамора обхватила его подбородок и повернула голову, заставив посмотреть на себя.
— Ты не порченый и не бесполезный.
— Она права! А кто скажет, что не так, будет жестоко страдать! — проревел Дракс, действительно этого ожидавший.
— Ты заносчивый, надоедливый, безумный, немного говнюк, но ты не бесполезный болван, — проворчал Рокет, кладя лапу ему на колено.
— Я есть Грут, — громко провозгласил Грут с широкой улыбкой и сияющими глазами.
Рокет фыркнул.
— Ага, и ты один из нас, так что… как бы там ни было.
Чувствуя, что глаза еще горят, но теперь от светлых чувств, Квилл рассмеялся.
— Вы все такие странные, знаете об этом? — вытирая глаза, он устало вздохнул. — Спасибо, ребята. Я серьезно.
Ворчание и кивки признания были ему ответом, и тут…
— А теперь расскажи нам подробно, что такое астма, и как с ней бороться.
* * *
Определенно, во всей Галактике не было болезни, похожей на астму, то есть, Земля — отстой. Но Квилл давно пришел к выводу, что это так во многих смыслах. Следующие два часа он объяснял, что такое астма. Как его легкие опухают, блокируют доступ кислорода. Как ужасно это по ощущениям и как он ненавидит свои легкие. Было много вопросов, ответы на которые Квилл просто не знал. Справедливости ради, он не был врачом, которого можно было бы за это осудить, и едва ли знал достаточно о собственной физиологии, чтобы дать хотя бы примерно удовлетворительное описание. Стражи были этим недовольны.
Еще он объяснил, что маска не просто давала ему кислород, но еще и субстанцию, которая помогала справиться с раздражением легких. Много лет назад Йонду смог воспроизвести жидкость из ингалятора, и маска могла автоматически производить ее.
Это вызвало еще больше вопросов. Рокету было интересно, как это было возможно, и что, черт побери, такое ингалятор. По поводу первого Питер понятия не имел, и честно никогда не трудился спрашивать. С ингалятором было проще, так как тот еще был в его коробке с безделушками с Терры.
Гамора и Дракс тоже задавали вопросы о Йонду и его возможной роли в том, что Питер воспринимал себя бесполезным и слабым. Но этот шкаф со скелетами он не собирался открывать.
Так или иначе, Квилл был доволен собой. Его тронула их забота, и теперь, когда информация о его астме была оглашена, он чувствовал себя так, словно у него камень с души свалился. Они не считали его слабым, и не жалели его. И если Стражи и будут присматривать за ним повнимательнее в грядущих битвах, и даже когда они просто прилетали на какую-то планету… что ж, он был счастлив согласиться на это.
Прямо с порога выяснилось, что аврал на работе плохо сочетается с извращениями и девиациями, поэтому что-то я, конечно, переводила, но судорожно, из-под полы и в промежутках между сном и трудом.
Что получилось - то получилось.
Перетащу сюда, что под руку попадется, а на архивы уже потом, потом.
Название: (Не) Все ненавидят математику
Переводчик: Мышка-Сетевушка
Бета: Vincentius Pomponius
Оригинал: missbecky, разрешение получено
Размер: драббл 923/812
Пейринг/Персонажи: Питер Квилл/Тони Старк
Категория: слэш
Жанр: горстка ангста, флафф
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: — Ты не любил математику? — спрашивает Тони, старательно придерживаясь нейтрального выражения в голосе.
— Неа, — заявляет Питер, немного громко из-за того облегчения, которое испытывает. — Ненавидел просто.
Уже поздно, и пора спать, но Питер борется со сном изо всех сил. Он любит эти моменты, когда они с Тони вдвоем, удовлетворенные и довольные, почти дремлют, но еще осознают окружающую действительность. Его охватывают благословенные тепло и сонливость, и можно притворяться, что так будет всегда.
Он прижимается к спине Тони, положив щеку на лопатку. Он любит спину Тони— красивая нежная кожа словно бы ждет, чтобы ее поцеловали, погладили. Этим он сейчас и занят— выписывает пальцами неторопливые круги там, где сама легка рука. Его движения становятся все медленнее по мере того, как он сдается на милость сну.
Тони тихонько и довольно хмыкает.
— Где ж ты был всю мою жизнь?— бормочет он в подушку.
Вопрос, конечно, риторический, но Питер все равно задумывается над ответом. Их разница в возрасте составляет меньше года; если бы обстоятельства сложились так, что они росли вместе, то могли бы ходить в один класс в школе.
Но, конечно, в реальности этого не произошло, и во многих аспектах истории их жизней были максимально не похожи. Тем удивительнее, что, несмотря на все эти различия, они так похожи по характеру.
— Эй, — Тони слегка двигается и поворачивается на бок, чтобы они были лицом друг к другу.
— Что? — спрашивает Питер. Теперь, к сожалению, дрема с него уже слетела.
— Ты опять это делаешь, — говорит Тони. Он теперь тоже не кажется сонным.
— Что «это»? — глупо переспрашивает Питер. Он не уверен, что хочет услышать ответ.
— Думаешь очень громко, — отвечает Тони.
Тут трудно спорить, поэтому Питер просто пожимает плечами:
— Похоже на то.
Тони придвигается к нему и целует.
— Расскажи мне.
Питер отвечает на поцелуй, потому что ему совсем не хочется, чтобы Тони решил, будто сказанное им содержит обвинение в адрес его образа жизни.
— Я думал о том, что когда тебе было шестнадцать, ты, вероятно, начал проводить время, гоняя на блестящей спортивной машине. А я в это время сидел в очередном интернате, заставляя себя делать домашнее задание по математике и силясь получить правильные ответы.
Тони моргает. На долю секунду кажется, что он искренне расстроен — но не за себя. Видя это, Питер внутренне собирается и готовится услышать слова сочувствия.
Но Тони удивляет его.
— Ты не любил математику? — спрашивает он, старательно придерживаясь нейтрального выражения в голосе.
— Неа, — заявляет Питер, немного громко из-за того облегчения, которое испытывает. — Ненавидел просто.
— Тогда чего старался?
— Потому что мне нужны были хорошие отметки в математике и других научных дисциплинах, — просто отвечает Питер, и его голос, слава Богу, опять звучит нормально. — Мне нужно было попасть в НАСА. Мне нужно было выбраться сюда, в космос.
Многие годы после гибели матери только это заставляло его идти вперед. Единственная цель, которую он никогда не терял, никогда не выпускал из вида.
Вот сейчас точно будет сочувствие. Он прямо напросился. Но Тони опять удивляет его, в этот раз своей улыбкой.
— Что? — недоумевает Питер. — Почему ты так улыбаешься?
— Потому что, — отвечает Тони. — Мне наконец-то это удалось. Я нашел в тебе недостаток.
Когда Тони смеется вот так, его глаза вспыхивают. Сначала он вообще мало веселился, но теперь кажется вполне счастливым. Видя его выражение, невозможно не улыбнуться в ответ.
— Только один? — с удивлением спрашивает Питер.
— Ну, пока, — отвечает Тони. — Но он просто колоссальный.
Наверняка что-то задумал.
— А мне расскажешь? — интересуется он.
Тони ухмыляется.
— Ты ненавидишь математику.
Питер не может не уставиться.
— Это мой недостаток?
Тони кивает.
— Серьезно? Это все, что ты нарыл?— Еще есть столько вариантов, из которых можно выбрать. То, что Тони разделяет многие его недостатки, не делает их менее очевидными и не отменяет того факта, что они есть.
Тони начинает говорить громче, словно обращаясь к невидимой аудитории.
— Внимание, внимание! Питер Квилл ненавидит математику! — в его глазах появляется озорной огонек. — Стоит ли мне объявить это остальным обитателям корабля?
— Я бы не стал, — сухо отвечает Питер.— Дракс начинает сильно раздражаться, когда прерывают его сладкий сон.
Потом он все же смеется над абсурдностью сказанного.
— Серьезно? Тот факт, что я ненавижу математику, является моим единственным недостатком? Все ненавидят математику.
— Я — нет, — возражает Тони. — Я ее люблю.
Он снова становится серьезен.
— Но тебя я люблю больше. Поэтому я тебя прощаю, — он обхватывает ладонью лицо Питера, длинными пальцами убирает с лица растрепавшиеся пряди. — И для протокола, я начал водить блестящую спортивную машину в четырнадцать, а не в шестнадцать.
— Видишь? — говорит Питер. Он чувствует жар их тел, становится трудно сосредоточиться только на разговоре. — Цифры определенно мои заклятые враги.
Тони берет его за руку, сплетает их пальцы.
— Кажется, мне надо найти способ заставить тебя полюбить цифры.
— Да? — Питер уже определенно проснулся. — Как ты собираешься это сделать?
— Ну, скажем, я могу подарить тебе двадцать пять в кубе, поделенных на тысячу поцелуев, но только если ты скажешь, сколько это, — Тони подносит руку Питера к губам, его дыхание щекочет пальцы, но с собственно поцелуем он медлит.
— Ох, — выдыхает Питер.— Практический подход. Мне нравится.
Он перекатывается на спину, и Тони передвигается, чтобы немного на него забраться.
— Напомни-ка, что значит «в кубе»?
Тони целует его, долго и не торопясь.
— Ты безнадежен.
Питер обнимает Тони, гладит ладонью нежную кожу на спине.
— Тогда, думаю, тебе стоит поучить меня, — предлагает он.
Название: Понимание
Переводчик: Мышка-Сетевушка
Бета: Vincentius Pomponius
Оригинал: missbecky, разрешение получено
Размер: мини 1021/944
Пейринг/Персонажи: Питер Квилл/Тони Старк, остальные Стражи
Категория: слэш
Жанр: горстка ангста, флафф
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: О таких вещах они обычно не говорили. О многом из пережитого не говорили, выбирая молчание, а не слова, потому что молчать было легче. Проще.
Однажды вечером они сидят все вместе, как частенько это бывает, рассказывают разные истории, и тут внезапно разговор заходит о старых врагах. Тех, кто, кажется, никогда не отстает и находит способ вернуться, чтобы ударить еще раз.— Альтрон, — стонет Тони. — Никогда в жизни больше не хочу видеть его полированную морду.
Питер, сидящий рядом, вскидывается, словно его кто-то пнул. Тони открывает рот, хочет спросить, что случилось, но Рокет шипит, обнажая острые зубы:
— Ой, чудно просто.
— Я есть Грут, — печально произносит Грут.
Питер встает.
— Мне надо проверить… эээ…. — он неловко машет рукой куда-то за спину. — Ага.
И быстро уходит.
Тони обводит оставшихся взглядом.
— Что?
Рокет и Грут смотрят друг на друга. Тони знает, что это значит. Так ведут себя люди, пережившие вместе что-то, что связывает их друг с другом особым пониманием. Эти взгляды говорят о том, что вне зависимости от того, сколько они готовы рассказать, всегда останется двойное (и даже тройное) дно, которое недоступно стороннему слушателю. Они просто не могут говорить о таких вещах настолько откровенно.
— Ну, мы тоже имели удовольствие с ним встречаться, — бормочет Рокет. — Фактически, «благодаря» Альтрону мы познакомились.
— Я есть Грут, — соглашается Грут.
— Он, черт побери, почти прикончил нас, — продолжает Рокет. Качает головой. — Если бы не Мантис, этот крутакингов ублюдок убил бы Питера.
Тони холодеет. Потом ему становится жарко.
— О чем вы говорите? — спрашивает он тихо. Не кричит. Не требует ответов.
И все же он настроен все узнать. Он вытащит из них эту историю. Докопается до правды.
* * *
Тони находит Питера на мостике. Тот мрачен, смотрит будто бы в никуда — взгляд кажется совершенно расфокусированным. Начищает оружие — без конца протирает тканью, хотя пистолет и без того сияет как зеркало. Движения Питера механические, совершенно очевидно, что он даже не осознает, чем занят.
— Эй, — тихо говорит Тони.
Питер вскакивает на ноги. За считанные секунды успевает вскинуть оружие и наставить дуло на Тони. Потом моргает, понимает, где находится и что делает, с ворчанием опускает пистолет.
— Извини.
— Пустяки, — отвечает Тони. У него тоже такое было. Черт, да у них у всех такое было. Это — неотъемлемая часть их работы; но если бы существовал трудовой договор для супергероев, об этом писали бы мелким шрифтом — тем, который никто не читает, а когда правда выходит наружу, уже поздно что-то менять.
Тони получил ответы на свои вопросы. Рассказывая истории, в которых фигурирует он сам (и иногда другие Стражи), Рокет обычно приукрашивает события, уделяет особое внимание деталям и всех представляет в самом лучшем свете.
Но не в этот раз.
Эта история короткая. Она о том, как появились Стражи — команда преступников, которые были убеждены, что отправятся сражаться с Фалангой, а обнаружили, что их врагом является Альтрон. Как Альтрон схватил Питера и пытал его, и только телепатические способности Мантис позволили ему продержаться достаточно долго, чтобы дождаться спасения. Как им удалось победить Альтрона и выжить — ну, большинству.
«Я не знал», — думает Тони. И возможно, никогда бы не узнал. Потому что о таких вещах они обычно не говорили. О многом из пережитого не говорили, выбирая молчание, а не слова, потому что молчать было легче. Проще.
— Мне очень жаль, — говорит он. — Я не знал.
Питер вымученно улыбается и убирает пистолет в кобуру.
— Все хорошо. Как ты мог знать?
— Рокет мне все рассказал, — продолжает Тони, потому что важно это сказать. Из нынешних Стражей только Рокет пережил те события. Только Рокет видел все собственными глазами.
Только Рокет мог рассказать полную историю.
Уголки губ Питера опускаются.
— Наверное, поздновато уже выкидывать его в открытый люк.
— Ну, это касается только вас, — Тони старается говорить жизнерадостно. Словно он не понимает стремления избавиться от людей, которые видели тебя в худшие моменты жизни.
Но опять же, иногда именно такими людьми и надо себя окружать. Теми, кто видел тебя в самые тяжелые времена — и кто все равно остался рядом. Теми, кто видел, как ты был принужден убираться с родной планеты, убегая от всех, кто хотел убить тебя. Теми, кто раскрыл для тебя свои двери и свои объятия, дал пристанище.
— Мне правда жаль, — снова начинает он. — И если бы…
— Все хорошо, — повторяет Питер, в этот раз немного громче. — Кроме того, это случилось много лет назад. Я это переживу.
— Я не хочу, чтобы ты это переживал, — честно говорит Тони. Учитывая их работу, нет ничего удивительного в том, что тема путешествий во времени иногда всплывает — пусть и тогда, когда это совсем не нужно. И все же, возможно, однажды у него появится возможность отправить Альтрона на склад металлолома, убедиться и проследить, что монстр никогда не запустит в Питера когти. — Я хочу, чтобы вообще не было ничего «этого», что тебе бы пришлось забывать.
— Ну, я тоже, но мы оба знаем, что так не получится, — вздыхает Питер.
— Нет, — подтверждает Тони. — Наверное, нет.
Нет никакого способа донести мысль: «Со мной тоже такое было. Я понимаю». К тому же, Тони знает, что будь такой способ, он сам бы неизбежно облажался при первой же попытке. Он использует слова, чтобы программировать и создавать вещи, а не отношения. Поэтому даже не пытается. Тони прекрасно знает, что у него получается хорошо, в чем его сильные стороны, и умение успокаивать того, кто этого откровенно не хочет и в этом не нуждается, к ним не относится.
Он больше ничего об этом не говорит. Но и не уходит. Он весь вечер проводит с Питером, возится с коммуникатором, который ему дали Стражи. Его молчаливое присутствие дает Питеру осознание того, что он не один.
И позже, когда Питер рывком садится со сдавленным криком в постели и сгибается вперед, обхватив голову руками, Тони все еще рядом. Он обнимает его в мягкой темноте, пока дрожь в холодном поту не утихает, и Питер не расслабляется, согревшись в его руках. Единственным известным ему способом он говорит:
«Со мной тоже такое было. Я понимаю.
Я здесь, рядом с тобой»
Название: Сожаление
Переводчик: Мышка-Сетевушка
Бета: Vincentius Pomponius
Оригинал: missbecky, разрешение получено
Размер: драббл 923/812
Пейринг/Персонажи: Питер Квилл/Тони Старк, Стив Роджерс
Категория: слэш
Жанр: горстка ангста, флафф
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Не то чтобы Стив рассчитывал, будто Тони будет вечно его ждать, или типа того. И определенно он не может предъявлять на Тони какие-то особые права. Они оба взрослые люди и ничего друг другу не должны.
Но от этого не становится менее больно видеть его с кем-то другим.
Не то чтобы Стив рассчитывал, будто Тони будет вечно его ждать, или типа того. И определенно он не может предъявлять на Тони какие-то особые права. Они оба взрослые люди и ничего друг другу не должны.Но от этого не становится менее больно видеть его с кем-то другим.
Он знает, что это в некотором роде лицемерие. Он видел Тони с Бетани, Румико, даже с Генри Хеллрунгом. Он видел Тони влюбленным — почему же сейчас должно быть что-то иначе?
Ему требуется до обидного много времени, ночи, проведенные в раздумьях без сна, чтобы наконец-то понять.
Раньше он никогда не видел, чтобы Тони был счастлив.
Ситуация необычна, и теперь он прекрасно осознает, почему потребовалось столько времени, чтобы начать видеть. Тони всегда улыбается и неизменно очарователен, но дело в том, что эти улыбки обычно ложны. Тони воспитывали так, что с самого раннего детства он играл определенную роль, и это великолепно ему удавалось; он знает, как это делать, он умеет соответствующе себя вести. Даже оставив в прошлом тень отца (хотя иногда Стив и сомневается, что это все же произошло), Тони продолжал играть в социальные игры с высокими ставками. Сторонний наблюдатель не заметит разницы между его искренней улыбкой и той, которая преподносится оппонентам, СМИ и даже друзьям, когда Тони хочет сбить их с толку.
Но Стив видит различия. И знает, что сейчас улыбки Тони — самые искренние и настоящие.
Он вовсе не ревнует — по крайней мере, пытается убедить в этом себя снова и снова. Ревность предполагает желание обладать, стремление сохранить кого-то для себя, а Тони никогда ему не принадлежал. (Но что, если бы он что-нибудь предложил много лет назад?) И все же, совсем не просто входить в оружейную Тони и видеть кого-то еще на том месте, которое раньше принадлежало только ему.
Они всегда улыбаются, когда видят его. Тони расслаблен в его присутствии, как никогда раньше, и Стив рад хотя бы этому. Питер ведет себя дружелюбно, но кажется более настороженным, словно еще не до конца определился, как ему относиться к Стиву. Словно ждет, что тот сделает или скажет что-то неправильное.
Но, возможно, ему это просто кажется. Но в любом случае, трудно в чем-то винить Питера Квилла. Остальным Мстителям он, кажется, тоже нравится, хотя сначала и имели место недоуменные разговоры на тему того, что же он тут делает.
Будь у него такое желание, Стив мог бы назвать точную причину: именно любовь наконец-то убедила Квилла вернуться на планету, оставленную им много лет назад. Есть и другие обстоятельства, что-то, связанное с Дж’соном Спартанским и юрисдикцией касательно Земли, но основным, насколько знает Стив, оказалось то, что Питер любит Тони и поэтому ради него вернулся домой.
И Тони счастлив.
* * *
Иногда по утрам Стив приходит на крышу Башни размяться перед утренней пробежкой. Обычно зимой, вот как сегодня, потому что холодный воздух заставляет его работать усердней, и он чувствует, как разогреваются в процессе мускулы. Еще ему нравится чувство уединения, осознания того, что в этом огромном здании, которое является их домом, не спит только он.
Тем удивительнее ему услышать однажды январским утром на крыше чьи-то тихие голоса. Стив разворачивается, чтобы пойти внутрь, но потом различает слова и останавливается как вкопанный.
— … совсем не видно звезд. Как ты так живешь?
— Я никогда об этом, собственно, и не думал, — отвечает Тони. — Обычно у меня нет времени, чтобы смотреть на звезды.
Стив медленно поворачивается. Теперь он видит их — два темных силуэта в предрассветном сумраке. Они сидят вместе на одном из шезлонгов, которые в свое время установил тут Тони. Джен приходит сюда поработать над загаром, но зимой, конечно, никто не хочет торчать на пронизывающем ветру, всегда гуляющем по крыше на такой высоте.
Питер устроился в объятиях Тони, откинул голову ему на плечо. Они завернуты в темное одеяло, но оно, вероятно, не очень защищает от холода.
— Но теперь-то ты будешь смотреть, — Питер говорит утвердительно, а не спрашивает.
В зимней тишине Стив слышит, как у Тони перехватывает дыхание.
— Буду, — обещает он. — Каждый день.
Так не должно быть. Они почему-то говорят друг другу до свидания, внезапно понимает Стив. И ему не стоит подслушивать. Он внутренне собирается и хочет уйти, но тут слышит, как Тони тихо-тихо (так, что лишь благодаря улучшенному слуху Стив улавливает слова) произносит:
— Это не честно.
Стив закрывает глаза. Столько лет было потеряно, думает он. Он упустил столько времени, и даже не осознавал, что теряет, пока не увидел, что мог бы получить, если бы оказался достаточно смел и что-нибудь сделал первым.
Впрочем, и сейчас он кое-что может.
Не издавая ни звука, он все же разворачивается и уходит внутрь. Какое-то время бродит по Башне, думая уже не об утренней пробежке, а о встрече с Ником Фьюри и Наташей, состоявшейся накануне. Стив думает об угрозах, которые, как им известно, маячат на горизонте, и тех врагах, которые могут ударить без предупреждения. Думает о Мстителях и той силе, которую дает ему команда, — силе, ставшей возможной благодаря Тони.
Стив приходит к выводу, что возможно все организовать так, как он задумал. Они достаточно сильны, они могут позволить себе отпустить Железного Человека к далеким звездам.
Пусть это будет для Тони своеобразным подарком. Его признание в любви, запоздалое, но такое сейчас важное.
Название: The Music Remains the Same*
Переводчик: Мышка-Сетевушка
Бета: Vincentius Pomponius
Оригинал: missbecky, разрешение получено
Размер: драббл 724/612
Пейринг/Персонажи: Питер Квилл
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: немного неграфичного насилия
Краткое содержание: Он на коленях; очевидно, не стоит ничего говорить, но это его музыка, все, что у него осталось от мамы, и он ничего не может с собой поделать.
Он на коленях; очевидно, не стоит ничего говорить, но это его музыка, его музыка, все, что осталось от мамы, и он просто ничего не может с собой поделать.— «Hooked on a feeling»**! Группа «Blue swede»***! 1974! Это мое!
Огромный охранник-урод снова бьет его током, и он беспомощно падает на пол, дергается и весь дрожит. Боль пробегает по его телу как огонь, и очень скоро он начинает кричать.
Он не знает, сколько это мучение продолжается, сколько охранник прижимает к нему свое пыточное орудие, сколько он лежит, бьется в судорогах и кричит. Время словно замирает, не имеет значения…
…не имеет значения в космосе, где нет 24-часовых суток и нет 365-дневного года. Он не знает, сколько прошло, не знает даже, сколько ему на самом деле лет…
Боль наконец-то начинает утихать, хотя его тело еще продолжает реагировать на разряды. Охранник в коридоре что-то говорит — лениво, безразлично, и несколько ужасных секунд Питер не понимает его речь; он догадывается, что имплант-переводчик коротнул, ему нужно несколько секунд, чтобы перезагрузиться, и…
…и они смеются, удерживая его железной хваткой, а он кричит и мечется. Один из мучителей делает ему надрез за ухом – горячая кровь сбегает по шее, заливает волосы. Синелицый, со странной штукой на голове, приближается (а он кричит и рыдает, хотя, если верить песне, «большие мальчики не плачут») и пропихивает что-то ему под кожу (это больно), и внезапно он начинает понимать их речь, и…
…и, наконец-то, он снова начинает работать: его уши слышат инопланетный язык, а мозг — английский. Охранник произносит:
— Ладно. Это все, конечно, очень весело, но у меня тут график. Надо препроводить эту партию.
Синекожий чувак за шкирку поднимает его на ноги. Он стоит нетвердо, покачиваясь, словно только что распотрошил секретную алкогольную нычку Йонды. Все еще дергается и дрожит — мускулы не подчиняются и спонтанно сокращаются. И возможно, за это ему опять достанется разряд, но он не может не кинуть на синего ублюдка напряженный взгляд — на этого говнюка, который еще не снял его наушники: веселые звуки песни «Hooked on a feeling» слышны лучше звенящего эха его криков.
«Ты труп», — обещает он мысленно. Никто не смеет забирать его музыку. Она принадлежит только ему. Это все, что у него осталось. Никому не позволено даже прикасаться к этой вещи…
…он кричит в гневе, потому эту вещь дала ему мама, и они не могут ее забрать, не могут; и это просто слепая удача: Опустошитель настолько пьян, что буквально сам насаживается на нож в его руке, но все равно это первое в жизни убийство, и он думает, что Йонду удавит его за это, и мысль приносит даже некоторое облегчение; он садится рядом с лужей крови, плотно зажмуривается, и музыка заполняет уши. Так они его и находят, и…
…и он выберется отсюда. Еще пока не знает, как, но чувствует, что у Рокета уже готов план. Значит, так тому и быть. Он свяжется на время с говорящим енотом — только до того момента, пока не выберется отсюда.
Так что он поддается. Позволяет голубому ублюдку пинком вытолкать себя назад в коридор — при этом пошатывается, спотыкается и снова почти падает. Никто из его спутников не произносит ни слова. Они просто стоят — точно так же, как когда его мучили — не говоря ни слова в его защиту, но и без смешков, так что, думает он, они получают очки хотя бы за это.
Да пофиг. Это не имеет значения.
Он позволяет охранникам запихнуть себя в комнату для очистки и полить этим оранжевым дерьмом. Он закрывает глаза и клянется, что выберется отсюда. Когда Рокета пинком вгоняют внутрь (сам он как раз одевается в тюремную форму), он внимательно смотрит на это создание. Думает о том, что же там Рокет запланировал и что надо сделать, чтобы его взяли в дело. Потому что, черт возьми, он собирается выбраться отсюда.
Но без своей музыки он никуда не уйдет.
* Музыка остается прежней (The Music Remains the Same) – название альбома с кавер-версиями песен группы Led Zeppelin.
** Перевод названия песни и текста: poetrank.ru/poets/solo/hooked-on-a-feeling/
*** «Blue swede» («Грустный швед» или «Синяя брюква»)
Название: Дыши
Переводчик: Мышка-Сетевушка
Бета: Vincentius Pomponius
Оригинал: missbecky, разрешение получено
Размер: мини 2809/2488
Пейринг/Персонажи: Питер Квилл, Рокет, Дракс, Гамора, Грут, Йонду
Категория: джен
Жанр: горстка ангста, флафф
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: у Питера астма. Команда об этом не знает до тех пор, пока у него не случается серьезный приступ прямо во время битвы. Что еще хуже, они совсем не понимают, что это такое и как Питеру помочь.
Квилл никогда особенно не уделял внимание своей слабости. Йонда его за нее здорово шпынял. Называл дефективным и порченым, но все же помогал пережить самые худшие моменты. Когда завертелась вся эта история со Стражами, просто чудо, что его легкие соглашались нормально работать. Или он был слишком отвлечен, чтобы даже подумать о приступе, или просто неделя такая выдалась.Как бы там ни было, у него это как-то выскочило из головы, когда они улетели в закат Ксандара и отправились скитаться по Галактике в поисках приключений (что очень кстати включало награды за задания и даже плату от Корпуса Нова).
Гром разразился через три месяца после образования их странного дружеского союза. И разразился очень сильно.
Очередной враг был не очень важным или опасным. Но у него были приспешники, а у тех имелось оружие, что только делало все приключение раздражающим. Они сражались недалеко от развалин его убежища. Это Рокет протестировал новую бомбу (и тут Питер даже мог злодею посочувствовать, тот так кричал: «Прекрати уничтожать мое творение, волосатая задница!»), и все превратилось в руины.
Осталось не так уж много бандитов, да и те в большинстве своем были не в лучшем состоянии. И вот в чем дело. Внезапно Квилл тоже оказался не в лучшем состоянии.
Рокет в своей непередаваемой манере (предполагавшей много взрывов и разрушений) разбирался с врагами недалеко от Питера, в то время как Грут с боевым криком прикрывал его. Питер же нацелился удерживать бандитов подальше от сражавшихся чуть в отдалении плечом к плечу Гаморы и Дракса; каждый из них и так сцепился с тремя противниками, ни к чему было подвергать их дополнительной опасности.
И вот тогда он почувствовал.
Сначала это была небольшая ноющая боль, которую он почти игнорировал. Но вот Питер кинулся в сторону, чтобы избежать удара; падение вышибло из него дух, а когда он снова попытался вдохнуть, понял, что не может.
«Ой, нет, нет, нет, нет, нет, только не сейчас, только не перед ними», — отчаянно подумал он.
Питер попытался вдохнуть немного воздуха, но его грудь болезненно сжалась: легкие не справлялись со своей работой и просто не пропускали кислород. Квилл перевернулся на живот — эта позиция хоть чуть-чуть облегчала давление. Он хватался за землю, грудь и горло, чувствуя, как резко сжимаются легкие, но совсем не расслабляются и не пропускают воздух.
— Квилл? — Рокет видел, как злодей выстрелил из бластера в направлении Питера, и предположил, что тот пригнулся. Не уловив боковым зрением дальнейшего движения, он уделил минутку, чтобы посмотреть. Не увидев Квилла, он выругался, стремглав перескочил через обломки и замер.
«Нет, только не Рокет, он же мне теперь спуску не даст».
С одной стороны, ему не хотелось, чтобы остальные видели его в таком положении. Не хотелось, чтобы эти опасные и сильные люди поняли, насколько он уязвим и хрупок. С другой стороны, ему просто хотелось дышать.
— Черт! Дракс! Гамора! — закричал Рокет, мгновенно подбегая к Квиллу. Грут — достаточно высокий, чтобы за один шаг подобраться ближе и увидеть плачевное положение терранца — испустил расстроенный стон и быстро последовал за Рокетом.
— В чем дело, Пит, куда ты ранен? — спросил Рокет, глазами обшаривая тело Питера в поисках травм.
Квилл издал свистящий звук, зажмуриваясь от боли. Болело горло, мускулы сжимались в отчаянной попытке освободить путь для столь необходимого кислорода. В глазах уже темнело.
— Что случилось? — закончив с последним бандитом, Гамора перепрыгнула через обломки. Увидев Питера на земле, она почувствовала, что ее сердце оборвалось.
«Черт побери, только и не Гамора в придачу».
— Не знаю! Я его нашел уже в таком состоянии!
— Он синеет, — в голосе Дракса слышались нотки волнения.
«Вот дерьмо. Что, всем, что ли, надо поглазеть на шоу?»
Силы оставили Питера. Не в силах больше поддерживать себя, он сухо закашлялся и упал. Точнее, упал бы, если бы его не подхватили чьи-то сильные руки.
— Он не может дышать!
Казалось, что все его тело горит. Грудь болела так, словно кто-то спутал ее с боксерской грушей и как следует измолотил, голова разрывалась от недостатка кислорода. А хуже всего было то, что он медленно отключался, и ощущение было такое, будто он под водой. Он рассеянно поискал глазами что-нибудь знакомое, но смог различить только зеленые и коричневые пятна. Тело постепенно отказывало, руки и ноги отяжелели.
— Питер, дыши! — закричал кто-то, но звук казался очень отдаленным.
— Что нам делать? Что, черт побери, нам делать?
«Послушай меня, мальчик, — внезапное давнее воспоминание всплыло в памяти. Йонда распекал его. — Это не игрушка. Эта вещь поможет тебе дышать в космосе и защитит от чрезмерного давления. А еще не допустит, чтобы твои легкие отказали. Ты понял? Как только начнешь чувствовать, что кислорода не хватает, — активируй маску. И не смей мне умирать из-за такой глупости как забывчивость!»
И тут он вспомнил.
— М… — попытался выдавить из себя Квилл, но кислорода не было вообще, и он не мог ни выговорить слово целиком, ни поднять руку, чтобы активировать маску.
— Что? Что, Питер? — Рокет тряс его. Он оскалился, обнажая зубы, его глаза сияли волнением и страхом.
— М…а…
— Что?!
— Мммммммммммака! — снова попытался он, чувствуя, как его охватывает страх, потому что он просто не. Мог. Дышать.
— Маска? — отчаянно попыталась угадать Гамора.
Квилл смог лишь кивнуть, и его тело начало конвульсивно дергаться в отчаянной последней попытке сделать хоть что-нибудь.
— Активируй его маску, быстро!
Рокету не нужно было повторять дважды, он уже нашарил лапками маленькую кнопку за ухом Квилла, которая активировала маску. Они наблюдали за процессом — слишком медленным, на их взгляд — как маска закрывает лицо Питера. Несколько секунд ничего не происходило, они могли только сидеть и слушать, как Питер медленно и мучительно умирает в своем шлеме, и совершенно не понимали, почему.
Но потом…
Питер сделал судорожный вдох, и выпрямился, отрываясь от груди Дракса, к которой был прижат. Он делал вдох за вдохом, вцепившись на груди в куртку. Другой рукой он крепко держался за ладонь Гаморы — та схватила ее в отчаянии, когда он боролся с удушьем.
Они сидели так, кажется, вечность, наблюдая, как Квилл медленно переставал дрожать и начинал дышать более нормально. Звуки, сопровождавшие его попытки жадно вдохнуть кислорода, были пугающими и волнительными.
Гамора подбадривала его; ее голос немного дрожал, но был ласковым.
— Вот так, Питер. Вот так. Глубокие вдохи. Все хорошо.
Со временем Питер снова опустился на плечо Дракса, и тот удерживал его в крепком объятии. Рокет стоял на колене Дракса, вцепившись лапой, сжатой в кулак, в куртку Питера, и наблюдал, как поднимается и опускается его грудь. Над ними застыл в волнении Грут, но каждые несколько секунд он осматривался, чтобы убедиться, что им не угрожает опасность.
Донельзя утомленный всеми этими событиями, Питер даже не пытался двигаться, он всем телом навалился на Дракса, ни о чем не думая, кроме благословенного кислорода.
«Ох, спасибо. Спасибо, спасибо, спасибо».
И с этой мыслью он наконец-то сдался на волю темноты.
* * *
Питер проснулся от боли. Грудь ныла настолько сильно, что наверняка только через несколько дней он сможет дышать без неприятных ощущений. Но разве не волшебна возможность дышать? Подчиняясь желанию, он сделал глубокий вдох, медленно выдохнул, дивясь тому, насколько легко кислород проходил в легкие.
«Так-то лучше, тупые бракованные легкие».
Он открыл глаза и тут заметил, что на нем по-прежнему была маска. Застонав, он попытался встать, но только упал обратно на подушки от приступа головокружения. Снова раскинувшись, с усилием открыл глаза и смотрелся. Он был на Милано (это хорошо), в комнате было темно. А еще ему хотелось пить (это плохо).
Ругаясь от раздражения, Квилл снова медленно поднялся, перекинул ноги через край койки и немного посидел, ожидая, пока пройдет головокружение. Он несколько раз глубоко вдохнул (серьезно, дышать — это офигенно) и приготовился попытаться встать.
— Даже не думай об этом!
Квилл подпрыгнул от удивления, когда дверь в его комнату открылась, и в нее ворвался очень злой на вид, воинственный и, возможно, слегка психический енот. За ним следовал Грут, он посмотрела на Питера практически обвиняюще.
— Я есть Грут, — Квилл, как обычно, его не понял, но в голосе, несомненно, были счастье и облегчение.
Грут обвил его рукой, стебли медленно вытянулись по спине и руке Квилла, и на них появились цветы. Грут что-то счастливо прогудел, и Питер улыбнулся.
— Приветик Грут, и черт побери, Рокет, не надо больше никогда меня так пугать.
По какой-то причине это Рокета обидело.
— Пугать тебя? Пугать тебя! Ах ты глупый, имбецильный, недалекий засранец! Ты не имеешь права мне такое говорить!
— Я есть Грут, — Квилл уселся, раскрыв рот, удивленный внезапной тирады. Напряжения в голосе Рокета было достаточно, чтобы понять, что он не шутил. Он был зол, и Грут, кажется, только что с ним согласился. Что начинало беспокоить.
— Знаешь, он прав, — Питер поднял голову и увидел, что Гамора прислонилась к дверному косяку, а Дракс пялится на него поверх ее плеча. — Ты нас напугал.
Вообще, строго говоря, Квилл их привел в ужас, но они не собирались говорить это вслух.
Питер вздохнул; к нему возвращались воспоминания о страхе и панике товарищей по команде.
— Слушайте, ребята, извините, ладно? Виноват, — сказал он и потянулся, чтобы снять маску и взглянуть в их лица без нее. Он не был готов к последовавшей реакции.
— Даже не смей!
— Быстро назад надел, болван!
— Не снимай маску!
— Я есть Грут!
Все внезапно подорвались, вбежали в его комнату и столпились вокруг. Гамора даже дошла до того, что потянулась и снова активировала маску.
— Нет-нет, подождите, ребята, стойте! — воскликнул Квилл, отпихивая всех подальше. — Я уже в порядке, честно!
Он аккуратно снял руку Грута с плеча, следя за тем, чтобы не оторвались отростки и цветы, и оттолкнул ладонь Дракса, когда тот тоже потянулся к маске.
— Серьезно, друзья, все уже в норме. Маска выполнила свою задачу!
Стражи прекратили кричать, но теперь подозрительно на него пялились.
— Ты знаешь, что это, и ты знал, как себе помочь, — начала Гамора, и в ее голосе звучали опасные нотки. — Как так?
Все молча ждали ответа. Питер неловко пошевелился, искренне желая, чтобы ему дали что-нибудь попить. Он сглотнул, поморщился от того, насколько сухими казались горло и рот.
— Это… случилось не в первый раз, — наконец, признался он.
Откровение повлекло за собой еще один приступ криков.
— Ты знал и не сказал нам!
— Я есть Грут!
— Как ты мог такое от нас скрывать?
— Это было глупо.
— Хватит! — ой, от крика горло и грудь заболели еще больше. Кажется, поняв это, Стражи замолчали и уставились на него, отчасти с волнением, отчасти с обидой.
— Слушайте, я… этим не горжусь, — начал он, кинув на них взгляд и отводя глаза. — Я дефективный, мои легкие не работают нормально, иногда они ленятся и не пропускают кислород.
Он в расстройстве провел рукой по волосам.
— И это дерьмово, но уже какое-то время такого не было, поэтому я оказался не подготовлен, понятно?
Стражи смотрели на него со смесью ужаса и гнева.
Первым молчание прервал Рокет.
— Давай-ка еще раз. Ты внезапно не можешь дышать… просто потому, что не можешь?
Квилл закатил глаза.
— Да, Рокет, происходит именно это, — стремясь себя защитить, он добавил. — Это не то чтобы редкость на Терре. Это называется астма. Это пустяки вообще.
— Пустяки? — выпалила Гамора. — Ты перестал дышать посреди битвы! А что, если бы Рокет тебя не увидел? Что, если бы один из бандитов воспользовался ситуацией и атаковал тебя? Ты был уязвим, а мы ничего не знали!
Питер почувствовал, как грудь сжалась от совершенно иной боли.
«Я так и знал. Они не захотят, чтобы с ними в команде был дефективный чувак. Кто бы захотел?»
— Я есть Грут, — гигант заметил тень боли в его глазах, когда Гамора говорила, и снова поднял руку, кладя ее на плечо Питера, чтобы его успокоить.
Рокет вскинул голову, услышав слова Грута.
— Конечно, он не дефективный! — сказал он, поворачиваясь, чтобы смерить Питера взглядом. — И что, если иногда ты не можешь дышать. Подумаешь. Не надо тут плакаться в жилетку, а то мы и правда тебя выкинем на ближайшей планете.
Наверное, Питер невольно произнес свои мысли вслух.
— Злобский комок меха прав, — добавил Дракс, игнорируя взгляд Рокета («Не зови меня комком меха!»). — Ты — наш товарищ по команде, наш лидер. Но нас надо было поставить в известность по поводу этой ситуации, чтобы мы могли лучше защитить тебя во время битвы. Это могло быть очень опасно. Для тебя.
Квилл уставился на него неверящими глазами, и Гамора вздохнула.
— Квилл, ты напугал нас, потому что мы не знали, что с тобой происходит. Все, что нам было известно, — так это то, что по какой-то причине ты не мог дышать. Ты не понимаешь? Мы наблюдали, как ты медленно умираешь, и не понимали, как оставить это, — она сделала глубокий вдох, слегка всхлипнув. — Надо было нам сказать.
Питер почувствовал, что его глаза горят, снова сглотнул, чтобы избавиться от комка в горле. Он взглянул на каждого из них, изучая их выражения лиц, выискивая ложь, омерзение, но увидел только беспокойство.
— Я просто подумал… — начал он, ловя голос. — Я же порченый, да? Я уязвим и никто не хочет кого-то, кто может свалиться в любую секунду, чтобы сражаться с ним рядом. Вот почему я ничего не сказал, — признание выскочило у него до того, как он вообще понял, что говорит. Он чувствовал себя слабым, испуганным и бесполезным, как и в первый раз, когда Йонду помог ему прийти в себя и наорал за то, что он такая заноза в заднице.
Гамора обхватила его подбородок и повернула голову, заставив посмотреть на себя.
— Ты не порченый и не бесполезный.
— Она права! А кто скажет, что не так, будет жестоко страдать! — проревел Дракс, действительно этого ожидавший.
— Ты заносчивый, надоедливый, безумный, немного говнюк, но ты не бесполезный болван, — проворчал Рокет, кладя лапу ему на колено.
— Я есть Грут, — громко провозгласил Грут с широкой улыбкой и сияющими глазами.
Рокет фыркнул.
— Ага, и ты один из нас, так что… как бы там ни было.
Чувствуя, что глаза еще горят, но теперь от светлых чувств, Квилл рассмеялся.
— Вы все такие странные, знаете об этом? — вытирая глаза, он устало вздохнул. — Спасибо, ребята. Я серьезно.
Ворчание и кивки признания были ему ответом, и тут…
— А теперь расскажи нам подробно, что такое астма, и как с ней бороться.
* * *
Определенно, во всей Галактике не было болезни, похожей на астму, то есть, Земля — отстой. Но Квилл давно пришел к выводу, что это так во многих смыслах. Следующие два часа он объяснял, что такое астма. Как его легкие опухают, блокируют доступ кислорода. Как ужасно это по ощущениям и как он ненавидит свои легкие. Было много вопросов, ответы на которые Квилл просто не знал. Справедливости ради, он не был врачом, которого можно было бы за это осудить, и едва ли знал достаточно о собственной физиологии, чтобы дать хотя бы примерно удовлетворительное описание. Стражи были этим недовольны.
Еще он объяснил, что маска не просто давала ему кислород, но еще и субстанцию, которая помогала справиться с раздражением легких. Много лет назад Йонду смог воспроизвести жидкость из ингалятора, и маска могла автоматически производить ее.
Это вызвало еще больше вопросов. Рокету было интересно, как это было возможно, и что, черт побери, такое ингалятор. По поводу первого Питер понятия не имел, и честно никогда не трудился спрашивать. С ингалятором было проще, так как тот еще был в его коробке с безделушками с Терры.
Гамора и Дракс тоже задавали вопросы о Йонду и его возможной роли в том, что Питер воспринимал себя бесполезным и слабым. Но этот шкаф со скелетами он не собирался открывать.
Так или иначе, Квилл был доволен собой. Его тронула их забота, и теперь, когда информация о его астме была оглашена, он чувствовал себя так, словно у него камень с души свалился. Они не считали его слабым, и не жалели его. И если Стражи и будут присматривать за ним повнимательнее в грядущих битвах, и даже когда они просто прилетали на какую-то планету… что ж, он был счастлив согласиться на это.
@темы: Чудо в перьях, Tony is tony, Marvel mind explosion, Отражение отражения, Соседняя песочница, GotG, Марвел, ты космос, Молоко вдвойне вкусней, если в кофе наливать!